ласт.фм все еще в бреду перекидывает прослушивания туда-сюда. убирает исполнителей из моей библиотеки...
только что ,будучи в поиске от безделия, наткнулась на видео бак-тик Gessekai и коммент к нему: ""HIM" по японски ^__^ " ....
все бесит, ночью толком не сплю, кот умудрился запустить коготки в веко, оно чуток поболело и покраснело..а ночью просто так в нижнее веко коготок запустил. хочу заметить,что он целится в вены.
Hannah Anil, Танджоби Омэдэто!!! Друх, мои поздравления! Желаю тебе большого,азиатского,потрясающего, нереально восхитительного о_О СЧАСТЬЯ! и всей той атрибутики,которая к нему прилагается О_О Кампай, еще раз Омэдэтирую тебя!! Спасибо,что ты есть!
Almighty Me, несомненно, я омэдэтирую с днем рождения и тебя)) Желаю долгой и динамичной жизни, в которой тебя всегда окружают близкие и приятные тебя люди
аааааа, наконец-то посмотрела "Вороны. Начало" О_О это самый шикарный японский фильм,который я видела. Какие драки!!! Какие ракурсы, низкий поклон оператору и ,конечно, Такаши *___* полный восторг.
Огури просто потрясен, ааааа, такие драки!!!! *____*
Если аниме Кромешная путяга - это безумно смешной вынос мозга, то фильм по нему - это просто местами смешной вынос мозга. Но в любом случае мне понравилось) Особо порадовала мама Маэды,ибо в фильме мне она даже смешнее показалась
«Гуд бай, Ленин!» (англ. Good bye, Lenin!) — немецкий фильм об упразднении ГДР, рассказывающий историю молодых людей, в целях поддержания душевного здоровья тяжёлобольной матери симулирующих сохранение ГДР. В результате, главные герои фильма, первоначально воспринявшие падение «реального социализма» в стране с энтузиазмом, создают виртуальную реальность, в которой Восточная Германия всё больше подходит под их ожидания, а заодно сталкиваются с негативными эффектами от капиталистических нововведений, что заставляет усомниться в их преимуществах.
Сюжет В ГДР живёт дружно и счастливо семья из 4 человек. Однажды отец семейства отправляется в загранкомандировку и остаётся на западе. К матери, Кристиане Кернер, приходят люди в штатском и задают несколько вопросов. Мать переживает, ни с кем не разговаривает, и её помещают в больницу. Дети регулярно навещают её, и через некоторое время её выписывают. Мать становится активисткой и увлечённо занимается с пионерами. Так проходит несколько лет.
Приходит осень 1989 года. На улицы выходит масса людей, требующих больше свобод. В рядах демонстрантов оказывается и сын Кристиане, Александр Кернер. Он случайно знакомится с девушкой Ларой (Чулпан Хаматова). Органы правопорядка задерживают демонстрантов, в том числе и сына. Мать случайно становится очевидцем этого происшествия. Она падает в обморок прямо на улице. Вскоре сына отпускают по причине того, что его мать находится в тяжёлом состоянии. В больнице ему сообщают, что мать в коме.
В больнице, где лежит мать, работает Лара. Она приехала на стажировку из СССР. Сын ближе знакомится с ней, и они начинают дружить. Так проходят месяцы, за которые облик страны необратимо меняется. Восточные немцы толпами едут на запад, бросая свои квартиры. Западные немцы едут на восток, так как здесь много пустующего жилья, да и все цены в несколько раз ниже. Открываются супермаркеты и ночные клубы. Город покрывается рекламными щитами западных компаний.
Через 8 месяцев мать выходит из комы. Несмотря на возражения врача, сын решается забрать мать домой. Мать все ещё думает, что живёт в прежней стране, которой руководит СЕПГ и Эрих Хонеккер, хотя тот уже давно в отставке. Сын не хочет травмировать психику матери и решает поддерживать её заблуждения. Для этого ему приходится разыскивать по городу банки из-под горошка «Глобус» и вуперштадтских огурчиков и пересыпать туда продукты, купленные в супермаркете. Со своим другом, видящим себя режиссёром, они снимают «выпуски новостей», в которых говорится об успехах партии и о строительстве социализма. Затем эти записи сын показывает матери под видом прямых трансляций.
По ходу фильма сыну приходится находить объяснения для рекламного полотна «Coca-Cola» на соседнем доме, для большого количества иномарок на улицах, для западных немцев, переезжающих на соседний этаж и для многих других вещей. Когда он узнает, что наличные сбережения матери не подлежат обмену, он разбрасывает их вместе с Ларой с крыши своего дома.
Матери постепенно становится лучше и она начинает выходить на улицу и даже едет на дачу. Там к ней приходят воспоминания, и она признается, что отец остался на западе с её согласия, так как здесь ему не давали нормально работать. Что он постоянно писал детям письма, но она их прятала. Позже выясняется, что отец вернулся в город с новой семьей, и что дочь, работая в фаст-фуде, видела его и даже выдавала его заказ.
Решив навестить отца, Алекс садится в такси к водителю, поразительно напоминающему Зигмунда Йена (Штефан Вальц) — первого немецкого космонавта и героя его детства. Cам таксист говорит: «Я знаю, о чём вы подумали… Но я — не он», — но в то же время даёт недвузначный ответ на вопрос о полёте в космос. Алекс решается использовать таксиста, чтобы снять финальную часть своих фиктивных новостей. Он записывает телеобращение Зигмунда Йена, «избранного» новым председателем Государственного совета, в котором тот объявляет о новом политическом курсе и открытии границ с ФРГ. Прослезившаяся от этой новости мать вскоре умирает с верой в то, что теперь Германия - единая социалистичская держава, благодаря посоедней работе Алекса и его друга.
Жанр - Трагикомедия Режиссёр - Вольфганг Беккер В главных ролях: Даниэль Брюль Катрин Сасс Чулпан Хаматова Мария Симон Оператор Мартин Кукула Композитор - Ян Тьерсен Длительность - 121 мин. Страна - Германия Язык - немецкий Год - 2003
- Готовы? - Да! - Уже? - Скоро! - А ученые верно знают? Это правда будет сегодня? - Смотри, смотри, сам видишь! Теснясь, точно цветы и сорные травы в саду, все вперемешку, дети старались выглянуть наружу - где там запрятано солнце? Лил дождь. Он лил не переставая семь лет подряд; тысячи и тысячи дней, с утра до ночи, без передышки дождь лил, шумел, барабанил, звенел хрустальными брызгами, низвергался сплошными потоками, так что кругом ходили волны, заливая островки суши. Ливнями повалило тысячи лесов, и тысячи раз они вырастали вновь и снова падали под тяжестью вод. Так навеки повелось здесь, на Венере, а в классе было полно детей, чьи отцы и матери прилетели застраивать и обживать эту дикую дождливую планету. - Перестает! Перестает! - Да, да! Марго стояла в стороне от них, от всех этих ребят, которые только и знали, что вечный дождь, дождь, дождь. Им всем было по девять лет, и если выдался семь лет назад такой день, когда солнце все-таки выглянуло, показалось на час изумленному миру, они этого не помнили. Иногда по ночам Марго слышала, как они ворочаются, вспоминая, и знала: во сне они видят и вспоминают золото, яркий желтый карандаш, монету - такую большую, что можно купить целый мир. Она знала, им чудится, будто они помнят тепло, когда вспыхивает лицо и все тело - руки, ноги, дрожащие пальцы. А потом они просыпаются - и опять барабанит дождь, без конца сыплются звонкие прозрачные бусы на крышу, на дорожку, на сад и лес, и сны разлетаются как дым. Накануне они весь день читали в классе про солнце. Какое оно желтое, совсем как лимон, и какое жаркое. И писали про него маленькие рассказы и стихи. Мне кажется, солнце - это цветок, Цветет оно только один часок. Такие стихи сочинила Марго и негромко прочитала их перед притихшим классом. А за окнами лил дождь. - Ну, ты это не сама сочинила! - крикнул один мальчик. - Нет, сама, - сказала Марго, - Сама. - Уильям! - остановила мальчика учительница. Но то было вчера. А сейчас дождь утихал, и дети теснились к большим окнам с толстыми стеклами. - Где же учительница? - Сейчас придет. - Скорей бы, а то мы все пропустим! Они вертелись на одном месте, точно пестрая беспокойная карусель. Марго одна стояла поодаль. Она была слабенькая, и казалось, когда-то давно она заблудилась и долго-долго бродила под дождем, и дождь смыл с нее все краски: голубые глаза, розовые губы, рыжие волосы - все вылиняло. Она была точно старая поблекшая фотография, которую вынули из забытого альбома, и все молчала, а если и случалось ей заговорить, голос ее шелестел еле слышно. Сейчас она одиноко стояла в сторонке и смотрела на дождь, на шумный мокрый мир за толстым стеклом. - Ты-то чего смотришь? - сказал Уильям. Марго молчала. - Отвечай, когда тебя спрашивают! Уильям толкнул ее. Но она не пошевелилась; покачнулась - и только. Все ее сторонятся, даже и не смотрят на нее. Вот и сейчас бросили ее одну. Потому что она не хочет играть с ними в гулких туннелях того города-подвала. Если кто-нибудь осалит ее и кинется бежать, она только с недоумением поглядит вслед, но догонять не станет. И когда они всем классом поют песни о том, как хорошо жить на свете и как весело играть в разные игры, она еле шевелит губами. Только когда поют про солнце, про лето, она тоже тихонько подпевает, глядя в заплаканные окна. Ну а самое большое ее преступление, конечно, в том, что она прилетела сюда с Земли всего лишь пять лет назад, и она помнит солнце, помнит, какое оно, солнце, и какое небо она видела в Огайо, когда ей было четыре года. А они - они всю жизнь живут на Венере; когда здесь в последний раз светило солнце, им было только по два года, и они давно уже забыли, какое оно, и какого цвета, и как жарко греет. А Марго помнит. - Оно большое, как медяк, - сказала она однажды и зажмурилась. - Неправда! - закричали ребята. - Оно - как огонь в очаге, - сказала Марго. - Врешь, врешь, ты не помнишь! - кричали ей. Но она помнила и, тихо отойдя в сторону, стала смотреть в окно, по которому сбегали струи дождя. А один раз, месяц назад, когда всех повели в душевую, она ни за что не хотела стать под душ и, прикрывая макушку, зажимая уши ладонями, кричала - пускай вода не льется на голову! И после того у нее появилось странное, смутное чувство: она не такая, как все. И другие дети тоже это чувствовали и сторонились ее. Говорили, что на будущий год отец с матерью отвезут ее назад на Землю - это обойдется им во много тысяч долларов, но иначе она, видимо, зачахнет. И вот за все эти грехи, большие и малые, в классе ее невзлюбили. Противная эта Марго, противно, что она такая бледная немочь, и такая худющая, и вечно молчит и ждет чего-то, и, наверно, улетит на Землю... - Убирайся! - Уильям опять ее толкнул. - Чего ты еще ждешь? Тут она впервые обернулась и посмотрела на него. И по глазам было видно, чего она ждет. Мальчишка взбеленился. - Нечего тебе здесь торчать! - закричал он. - Не дождешься, ничего не будет! Марго беззвучно пошевелила губами. - Ничего не будет! - кричал Уильям. - Это просто для смеха, мы тебя разыграли. Он обернулся к остальным. - Ведь сегодня ничего не будет, верно? Все поглядели на него с недоумением, а потом поняли, и засмеялись, и покачали головами: верно, ничего не будет! - Но ведь... - Марго смотрела беспомощно. - Ведь сегодня тот самый день, - прошептала она. - Ученые предсказывали, они говорят, они ведь знают... Солнце... - Разыграли, разыграли! - сказал Уильям и вдруг схватил ее. - Эй, ребята, давайте запрем ее в чулан, пока учительницы нет! - Не надо, - сказала Марго и попятилась. Все кинулись к ней, схватили и поволокли, - она отбивалась, потом просила, потом заплакала, но ее притащили по туннелю в дальнюю комнату, втолкнули в чулан и заперли дверь на засов. Дверь тряслась: Марго колотила в нее кулаками и кидалась на нее всем телом. Приглушенно доносились крики. Ребята постояли, послушали, а потом улыбнулись и пошли прочь - и как раз вовремя: в конце туннеля показалась учительница. - Готовы, дети? - она поглядела на часы. - Да! - отозвались ребята. - Все здесь? - Да! Дождь стихал. Они столпились у огромной массивной двери. Дождь перестал. Как будто посреди кинофильма про лавины, ураганы, смерчи, извержения вулканов что-то случилось со звуком, аппарат испортился, - шум стал глуше, а потом и вовсе оборвался, смолкли удары, грохот, раскаты грома... А потом кто-то выдернул пленку и на место ее вставил спокойный диапозитив - мирную тропическую картинку. Все замерло - не вздохнет, не шелохнется. Такая настала огромная, неправдоподобная тишина, будто вам заткнули уши или вы совсем оглохли. Дети недоверчиво подносили руки к ушам. Толпа распалась, каждый стоял сам по себе. Дверь отошла в сторону, и на них пахнуло свежестью мира, замершего в ожидании. И солнце явилось. Оно пламенело, яркое, как бронза, и оно было очень большое. А небо вокруг сверкало, точно ярко-голубая черепица. И джунгли так и пылали в солнечных лучах, и дети, очнувшись, с криком выбежали в весну. - Только не убегайте далеко! - крикнула вдогонку учительница. - Помните, у вас всего два часа. Не то вы не успеете укрыться! Но они уже не слышали, они бегали и запрокидывали голову, и солнце гладило их по щекам, точно теплым утюгом; они скинули куртки, и солнце жгло их голые руки. - Это получше наших искусственных солнц, верно? - Ясно, лучше! Они уже не бегали, а стояли посреди джунглей, что сплошь покрывали Венеру и росли, росли бурно, непрестанно, прямо на глазах. Джунгли были точно стая осьминогов, к небу пучками тянулись гигантские щупальца мясистых ветвей, раскачивались, мгновенно покрывались цветами - ведь весна здесь такая короткая. Они были серые, как пепел, как резина, эти заросли, оттого что долгие годы они не видели солнца. Они были цвета камней, и цвета сыра, и цвета чернил, и были здесь растения цвета луны. Ребята со смехом кидались на сплошную поросль, точно на живой упругий матрац, который вздыхал под ними, и скрипел, и пружинил. Они носились меж деревьев, скользили и падали, толкались, играли в прятки и в салки, но главное - опять и опять, жмурясь, глядели на солнце, пока не потекут слезы, и тянули руки к золотому сиянию и к невиданной синеве, и вдыхали эту удивительную свежесть, и слушали, слушали тишину, что обнимала их словно море, блаженно спокойное, беззвучное и недвижное. Они на все смотрели и всем наслаждались. А потом, будто зверьки, вырвавшиеся из глубоких нор, снова неистово бегали кругом, бегали и кричали. Целый час бегали и никак не могли угомониться. И вдруг... Посреди веселой беготни одна девочка громко, жалобно закричала. Все остановились. Девочка протянула руку ладонью кверху. - Смотрите, сказала она и вздрогнула. - Ой, смотрите! Все медленно подошли поближе. На раскрытой ладони, по самой середке, лежала большая круглая дождевая капля. Девочка посмотрела на нее и заплакала. Дети молча посмотрели на небо. - О-о... Редкие холодные капли упали на нос, на щеки, на губы. Солнце затянула туманная дымка. Подул холодный ветер. Ребята повернулись и пошли к своему дому-подвалу, руки их вяло повисли, они больше не улыбались. Загремел гром, и дети в испуге, толкая друг дружку, бросились бежать, словно листья, гонимые ураганом. Блеснула молния - за десять миль от них, потом за пять, в миле, в полумиле. И небо почернело, будто разом настала непроглядная ночь. Минуту они постояли на пороге глубинного убежища, а потом дождь полил вовсю. Тогда дверь закрыли, и все стояли и слушали, как с оглушительным шумом рушатся с неба тонны, потоки воды - без просвета, без конца. - И так опять будет целых семь лет? - Да. Семь лет. И вдруг кто-то вскрикнул: - А Марго? - Что? - Мы ведь ее заперли, она так и сидит в чулане. - Марго... Они застыли, будто ноги у них примерзли к полу. Переглянулись и отвели взгляды. Посмотрели за окно - там лил дождь, лил упрямо, неустанно. Они не смели посмотреть друг другу в глаза. Лица у всех стали серьезные, бледные. Все потупились, кто разглядывал свои руки, кто уставился в пол. - Марго... Наконец одна девочка сказала: - Ну что же мы?... Никто не шелохнулся. - Пойдем... - прошептала девочка. Под холодный шум дождя они медленно прошли по коридору. Под рев бури и раскаты грома перешагнули порог и вошли в ту дальнюю комнату, яростные синие молнии озаряли их лица. Медленно подошли они к чулану и стали у двери. За дверью было тихо. Медленно, медленно они отодвинули засов и выпустили Марго.
Пятеро подростков являются представителями одной из типичных школьных групп — «принцесса», «качок», «мозг», «бандит», «чудачка». Будучи наказанными, Энди, Джон, Брайан, Клэр и Элисон вынуждены провести выходной день в школе. За это время они понимают, что гораздо более разносторонние личности, чем можно определить по стереотипам, соответствующим их группам.
В фильме звучали песни: «Don't You (Forget About Me)» в исполнении Simple Minds «Fire in the Twilight» в исполнении Wang Chung «We Are Not Alone» в исполнении Karla DeVito «Waiting» в исполнении Elizabeth Daily Музыка Кита Форси: «The Reggae» «Dream Montage» «Love Theme» «Heart Too Hot To Hold» (совместно с Laure Forsey) «I'm The Dude» (совместно с Steve Schiff) «Didn't I Tell You» (совместно с Steve Schiff)