Рэй Брэдбери. Все лето в один день
--------------------
Рэй Брэдбери. Все лето в один день.
© Copyright Ray Bradbury. All Summer in a Day.
© Copyright Нора Галь, перевод
========================================
HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5
--------------------
читать)
- Готовы?
- Да!
- Уже?
- Скоро!
- А ученые верно знают? Это правда будет сегодня?
- Смотри, смотри, сам видишь!
Теснясь, точно цветы и сорные травы в саду, все вперемешку, дети
старались выглянуть наружу - где там запрятано солнце? Лил дождь. Он лил
не переставая семь лет подряд; тысячи и тысячи дней, с утра до ночи, без
передышки дождь лил, шумел, барабанил, звенел хрустальными брызгами,
низвергался сплошными потоками, так что кругом ходили волны, заливая
островки суши. Ливнями повалило тысячи лесов, и тысячи раз они вырастали
вновь и снова падали под тяжестью вод. Так навеки повелось здесь, на
Венере, а в классе было полно детей, чьи отцы и матери прилетели
застраивать и обживать эту дикую дождливую планету.
- Перестает! Перестает!
- Да, да!
Марго стояла в стороне от них, от всех этих ребят, которые только и
знали, что вечный дождь, дождь, дождь. Им всем было по девять лет, и если
выдался семь лет назад такой день, когда солнце все-таки выглянуло,
показалось на час изумленному миру, они этого не помнили. Иногда по ночам
Марго слышала, как они ворочаются, вспоминая, и знала: во сне они видят и
вспоминают золото, яркий желтый карандаш, монету - такую большую, что
можно купить целый мир. Она знала, им чудится, будто они помнят тепло,
когда вспыхивает лицо и все тело - руки, ноги, дрожащие пальцы. А потом
они просыпаются - и опять барабанит дождь, без конца сыплются звонкие
прозрачные бусы на крышу, на дорожку, на сад и лес, и сны разлетаются как
дым.
Накануне они весь день читали в классе про солнце. Какое оно желтое,
совсем как лимон, и какое жаркое. И писали про него маленькие рассказы и
стихи.
Мне кажется, солнце - это цветок,
Цветет оно только один часок.
Такие стихи сочинила Марго и негромко прочитала их перед притихшим
классом. А за окнами лил дождь.
- Ну, ты это не сама сочинила! - крикнул один мальчик.
- Нет, сама, - сказала Марго, - Сама.
- Уильям! - остановила мальчика учительница.
Но то было вчера. А сейчас дождь утихал, и дети теснились к большим
окнам с толстыми стеклами.
- Где же учительница?
- Сейчас придет.
- Скорей бы, а то мы все пропустим!
Они вертелись на одном месте, точно пестрая беспокойная карусель.
Марго одна стояла поодаль. Она была слабенькая, и казалось, когда-то давно
она заблудилась и долго-долго бродила под дождем, и дождь смыл с нее все
краски: голубые глаза, розовые губы, рыжие волосы - все вылиняло. Она была
точно старая поблекшая фотография, которую вынули из забытого альбома, и
все молчала, а если и случалось ей заговорить, голос ее шелестел еле
слышно. Сейчас она одиноко стояла в сторонке и смотрела на дождь, на
шумный мокрый мир за толстым стеклом.
- Ты-то чего смотришь? - сказал Уильям. Марго молчала.
- Отвечай, когда тебя спрашивают!
Уильям толкнул ее. Но она не пошевелилась; покачнулась - и только.
Все ее сторонятся, даже и не смотрят на нее. Вот и сейчас бросили ее одну.
Потому что она не хочет играть с ними в гулких туннелях того
города-подвала. Если кто-нибудь осалит ее и кинется бежать, она только с
недоумением поглядит вслед, но догонять не станет. И когда они всем
классом поют песни о том, как хорошо жить на свете и как весело играть в
разные игры, она еле шевелит губами. Только когда поют про солнце, про
лето, она тоже тихонько подпевает, глядя в заплаканные окна.
Ну а самое большое ее преступление, конечно, в том, что она прилетела
сюда с Земли всего лишь пять лет назад, и она помнит солнце, помнит, какое
оно, солнце, и какое небо она видела в Огайо, когда ей было четыре года. А
они - они всю жизнь живут на Венере; когда здесь в последний раз светило
солнце, им было только по два года, и они давно уже забыли, какое оно, и
какого цвета, и как жарко греет. А Марго помнит.
- Оно большое, как медяк, - сказала она однажды и зажмурилась.
- Неправда! - закричали ребята.
- Оно - как огонь в очаге, - сказала Марго.
- Врешь, врешь, ты не помнишь! - кричали ей.
Но она помнила и, тихо отойдя в сторону, стала смотреть в окно, по
которому сбегали струи дождя. А один раз, месяц назад, когда всех повели в
душевую, она ни за что не хотела стать под душ и, прикрывая макушку,
зажимая уши ладонями, кричала - пускай вода не льется на голову! И после
того у нее появилось странное, смутное чувство: она не такая, как все. И
другие дети тоже это чувствовали и сторонились ее.
Говорили, что на будущий год отец с матерью отвезут ее назад на Землю
- это обойдется им во много тысяч долларов, но иначе она, видимо,
зачахнет. И вот за все эти грехи, большие и малые, в классе ее невзлюбили.
Противная эта Марго, противно, что она такая бледная немочь, и такая
худющая, и вечно молчит и ждет чего-то, и, наверно, улетит на Землю...
- Убирайся! - Уильям опять ее толкнул. - Чего ты еще ждешь?
Тут она впервые обернулась и посмотрела на него. И по глазам было
видно, чего она ждет. Мальчишка взбеленился.
- Нечего тебе здесь торчать! - закричал он. - Не дождешься, ничего не
будет! Марго беззвучно пошевелила губами.
- Ничего не будет! - кричал Уильям. - Это просто для смеха, мы тебя
разыграли. Он обернулся к остальным. - Ведь сегодня ничего не будет,
верно?
Все поглядели на него с недоумением, а потом поняли, и засмеялись, и
покачали головами: верно, ничего не будет!
- Но ведь... - Марго смотрела беспомощно. - Ведь сегодня тот самый
день, - прошептала она. - Ученые предсказывали, они говорят, они ведь
знают... Солнце...
- Разыграли, разыграли! - сказал Уильям и вдруг схватил ее.
- Эй, ребята, давайте запрем ее в чулан, пока учительницы нет!
- Не надо, - сказала Марго и попятилась.
Все кинулись к ней, схватили и поволокли, - она отбивалась, потом
просила, потом заплакала, но ее притащили по туннелю в дальнюю комнату,
втолкнули в чулан и заперли дверь на засов. Дверь тряслась: Марго колотила
в нее кулаками и кидалась на нее всем телом. Приглушенно доносились крики.
Ребята постояли, послушали, а потом улыбнулись и пошли прочь - и как раз
вовремя: в конце туннеля показалась учительница.
- Готовы, дети? - она поглядела на часы.
- Да! - отозвались ребята.
- Все здесь?
- Да!
Дождь стихал. Они столпились у огромной массивной двери. Дождь
перестал. Как будто посреди кинофильма про лавины, ураганы, смерчи,
извержения вулканов что-то случилось со звуком, аппарат испортился, - шум
стал глуше, а потом и вовсе оборвался, смолкли удары, грохот, раскаты
грома... А потом кто-то выдернул пленку и на место ее вставил спокойный
диапозитив - мирную тропическую картинку. Все замерло - не вздохнет, не
шелохнется. Такая настала огромная, неправдоподобная тишина, будто вам
заткнули уши или вы совсем оглохли. Дети недоверчиво подносили руки к
ушам. Толпа распалась, каждый стоял сам по себе. Дверь отошла в сторону, и
на них пахнуло свежестью мира, замершего в ожидании.
И солнце явилось. Оно пламенело, яркое, как бронза, и оно было очень
большое. А небо вокруг сверкало, точно ярко-голубая черепица. И джунгли
так и пылали в солнечных лучах, и дети, очнувшись, с криком выбежали в
весну.
- Только не убегайте далеко! - крикнула вдогонку учительница. -
Помните, у вас всего два часа. Не то вы не успеете укрыться!
Но они уже не слышали, они бегали и запрокидывали голову, и солнце
гладило их по щекам, точно теплым утюгом; они скинули куртки, и солнце
жгло их голые руки.
- Это получше наших искусственных солнц, верно?
- Ясно, лучше!
Они уже не бегали, а стояли посреди джунглей, что сплошь покрывали
Венеру и росли, росли бурно, непрестанно, прямо на глазах. Джунгли были
точно стая осьминогов, к небу пучками тянулись гигантские щупальца
мясистых ветвей, раскачивались, мгновенно покрывались цветами - ведь весна
здесь такая короткая. Они были серые, как пепел, как резина, эти заросли,
оттого что долгие годы они не видели солнца. Они были цвета камней, и
цвета сыра, и цвета чернил, и были здесь растения цвета луны.
Ребята со смехом кидались на сплошную поросль, точно на живой упругий
матрац, который вздыхал под ними, и скрипел, и пружинил. Они носились меж
деревьев, скользили и падали, толкались, играли в прятки и в салки, но
главное - опять и опять, жмурясь, глядели на солнце, пока не потекут
слезы, и тянули руки к золотому сиянию и к невиданной синеве, и вдыхали
эту удивительную свежесть, и слушали, слушали тишину, что обнимала их
словно море, блаженно спокойное, беззвучное и недвижное. Они на все
смотрели и всем наслаждались. А потом, будто зверьки, вырвавшиеся из
глубоких нор, снова неистово бегали кругом, бегали и кричали. Целый час
бегали и никак не могли угомониться. И вдруг... Посреди веселой беготни
одна девочка громко, жалобно закричала. Все остановились. Девочка
протянула руку ладонью кверху.
- Смотрите, сказала она и вздрогнула. - Ой, смотрите!
Все медленно подошли поближе. На раскрытой ладони, по самой середке,
лежала большая круглая дождевая капля. Девочка посмотрела на нее и
заплакала. Дети молча посмотрели на небо.
- О-о...
Редкие холодные капли упали на нос, на щеки, на губы. Солнце затянула
туманная дымка. Подул холодный ветер. Ребята повернулись и пошли к своему
дому-подвалу, руки их вяло повисли, они больше не улыбались.
Загремел гром, и дети в испуге, толкая друг дружку, бросились бежать,
словно листья, гонимые ураганом. Блеснула молния - за десять миль от них,
потом за пять, в миле, в полумиле. И небо почернело, будто разом настала
непроглядная ночь. Минуту они постояли на пороге глубинного убежища, а
потом дождь полил вовсю. Тогда дверь закрыли, и все стояли и слушали, как
с оглушительным шумом рушатся с неба тонны, потоки воды - без просвета,
без конца.
- И так опять будет целых семь лет?
- Да. Семь лет. И вдруг кто-то вскрикнул:
- А Марго?
- Что?
- Мы ведь ее заперли, она так и сидит в чулане.
- Марго...
Они застыли, будто ноги у них примерзли к полу. Переглянулись и
отвели взгляды. Посмотрели за окно - там лил дождь, лил упрямо, неустанно.
Они не смели посмотреть друг другу в глаза. Лица у всех стали серьезные,
бледные. Все потупились, кто разглядывал свои руки, кто уставился в пол.
- Марго...
Наконец одна девочка сказала:
- Ну что же мы?...
Никто не шелохнулся.
- Пойдем... - прошептала девочка.
Под холодный шум дождя они медленно прошли по коридору. Под рев бури
и раскаты грома перешагнули порог и вошли в ту дальнюю комнату, яростные
синие молнии озаряли их лица. Медленно подошли они к чулану и стали у
двери.
За дверью было тихо. Медленно, медленно они отодвинули засов и
выпустили Марго.